Политтехнолог, эксперт Студреспублики Алена Сибирякова: «Почему почти половина тех, кто пришел на избирательные участки, определялись с выбором в последний момент? Почему радикальные протестные партии набрали больше голосов, чем прогнозировали социологи? Почему технологии «прямого подкупа» избирателей и судей оказались в ряде случаев не менее успешными, чем долгосрочные стратегии, направленные на развитие местных громад?»
Эта статья не претендует на статус истины в последней инстанции. Но это попытка дать внятные ответы на эти вопросы. Понять, что на самом деле происходит в стране, какие реальные социальные процессы скрываются за этими феноменами.
Кого мы выбираем?
Украинская социальная реальность — это что-то наподобие шкатулки фокусника с двойным дном. Двойная очередь к маршрутке — «сидячие» и «стоячие» места, двойная очередь в парламент — мажоритарщики и списочники. Двойная валюта — национальная и у.е., двойная форма правления — парламентско-президентская, двойные стандарты, двойная бухгалтерия…
Это даже есть в официальных названиях государственных учреждений – Исполнительный орган Киевского городского совета (Киевская городская государственная администрация). Одна страна — два мира. Это относится и к выборам. Что такое депутат?
С одной стороны, это «хозяин», который реально что-то может сделать для местной громады: например, «выбить» дополнительное финансирование из госбюджета для ремонтов или выторговать преференции для предприятий округа или сельского хозяйства.
С другой стороны, это «законодатель», который представляет определенную политическую группу в Верховной Раде и поддерживает ее позицию. Между этими двумя пониманиями общественных функций депутата мечется вся наша избирательная система.
В 1994 году первые парламентские выборы в независимой Украине прошли по мажоритарному принципу. После экспериментов со смешанной системой, в 2006 году была внедрена пропорциональная модель. К 2012 году стало ясно, что чистые мажоритарные или пропорциональные выборы являются слишком рискованными для власти, и парламент, не мудрствуя лукаво, принял «соломоново решение» и вернулся к схеме 50/50.
Кого мы на самом деле выбираем?
Когда мы голосуем за мажоритарщика, мы поддерживаем человека, а не партию, способного контролировать местную власть и работать на благо местной общины. Когда мы голосуем за партию, мы поддерживаем политическую силу, способную взять ответственность за состояние дел в стране. Это понятная логика, которой придерживаются в двухпалатных парламентских моделях. Не зря большинство демократических парламентов двухпалатные: два уровня представительства разведены институционально.
К сожалению, в Украине эта логика не работает. Мы ходим по порочному кругу. Выбирая партию, мы не можем быть уверенными в том, что она сможет взять ответственность за страну, поскольку партийная квота — это всего лишь 50% мест в парламенте. С мажоритарщиками еще интересней. Здесь есть два аспекта. Во-первых, даже голосуя за мажоритарщика как за представителя партии, мы не можем быть на 100% уверенными, что войдя в парламент, он окажется в ее рядах.
Другими словами, нет гарантии в том, что избранник не станет «тушкой» и не забудет о своих обещаниях перед избирателями. Во-вторых, мы также не можем проголосовать за мажоритарщика как за представителя территориальной общины вне его идеологических установок. В результате представительские и лоббистские функции депутата становятся размытыми, а верность партийному курсу остается только на словах.
Эта ситуация приводит к тому, что парламентские выборы теряют здравый смысл из-за отсутствия разумных критериев выбора. Единственное, чем доводится руководствоваться избирателю — это эмоция, призыв к любви или к ненависти. Здравый рассудок, увы, имеет мало шансов для применения в нашей политической системе.
Как мы выбираем?
По большому счету существует два основных «сценария» для проведения успешной избирательной кампании в Украине. Поляризация кампании: когда голоса между основными претендентами на победу распределяются приблизительно поровну, и кампания превращается в борьбу «Добра» и «Зла».
Зачастую в этом случае результат непредсказуем: срыв выборов, судебные разбирательства, сомнения в легитимности победителя. Яркий пример – президентские выборы 2004 года, которые привели к Оранжевой революции. Растягивание голосов: дробление «ниши» конкурента через регистрацию нескольких альтернативных кандидатов с похожей программой или партийным представительством. В этом случае исход выборов предопределен «электоральной историей округа».
Следует заметить, что это идеальные модели кампаний. Как правило, в реальности они смешиваются друг с другом, составляя как бы два разных измерения избирательного процесса. Но для того, чтобы понять своего «избирателя», необходимо всегда иметь ввиду основные отличия между ними. Выборы 2012 года показали, что в сценариях поляризации кампании главную роль играют политические проекты с сильной идеологической программой, направленной против действующей власти.
Как подтверждение – высокий процент, который набрали КПУ и «Свобода» по сравнению с технологическими проектами «Україна – Вперед!» и УДАР. Остальная часть голосов избирателей распределилась приблизительно поровну между Партией регионов и оппозиционным объединением БЮТ. Среди всех украинских политических партий «Свобода» и КПУ являются наиболее подходящими кандидатами на роль идеологических проектов.
Ставка «Свободы» на агрессивную риторику и защиту «рідної землі», «рідної мови», не отталкивает даже урбанизированное столичное русскоязычное население потому, что апеллирует к чувству идентичности, любви к родине и ненависти к ее врагам. Основной слоган избирательной кампании КПУ — «Вернем страну народу!» — апеллирует к тому же: патриотизму, любви к родине и ненависти к тем, кто ее угнетает.
Конечно, для многих Тягныбок и Симоненко не являются авторитетами, но чувство мести они вполне способны удовлетворить. И дело не в том, что их фракции в новом парламенте являются слишком немногочисленными для того, чтобы существенно влиять на политические процессы. Их сила в другом. Они отвечают на общественный запрос в идеологическом объяснении социальной реальности: где враги, а где наши, куда бежать, в кого стрелять…
Для реализации второй модели нужны технологические политические проекты, где основную роль играют не идеи, а личности лидеров и верный расчет политтехнологов. В этом варианте имиджевая часть избирательного списка технологической партии может представлять «сборную солянку» из более-менее известных политиков, общественных деятелей, спортсменов, артистов, музыкантов, писателей.
А партийные слоганы и программа пишутся, как бы в «нагрузку» к личному составу этого списка. УДАР, «Україна – Вперед!», Радикальная партия Олега Ляшко, «Союз» — яркий пример технологических партий. Их судьба тесно связана с судьбой их лидеров. Растягивание голосов возможно за счет того, что в силу исторически сложившихся обстоятельств, большинство избирателей стабильно голосуют за «своих» лидеров оппозиции или представителей власти.
Секрет победы в такой ситуации достаточно прост. Нужно иметь на руках репрезентативное социологическое исследование, позволяющее определить «переток» голосов от одного кандидата к другому. С помощью довольно нехитрых подсчетов можно заранее определить распределение электоральных симпатий.
А дальше все зависит лишь от решения вопросов, связанных с контролем над ходом кампании и долей вмешательства «административного ресурса». В условиях контроля и ангажированности информации и вмешательства правоохранительных органов в избирательный процесс, технологический сценарий проведения выборов выглядит весьма привлекательно. По сути, это единственная технология, которая способна гарантировать результат.
Однако выборы 2012 года показали, что ставка только на технологичный сценарий себя не оправдывает из-за высокой затратности таких кампаний и усиления идеологических протестных партий. В результате, в разрезе мажоритарных выборов победителями становились малознакомые избирателю кандидаты, вступившие в партию лишь накануне выборов.
Почему верить в «Добро» — это плохо?
Во время работы на этих выборах пришлось анализировать огромное количество материалов фокус-групп. Как в крупных городах, так и в селах наиболее распространенными электоральными настроениями респондентов были апатия, фрустрация и «дуля в кармане». Люди против того, что происходит в стране, но согласны с этим бороться лишь с помощью «мелких пакостей»: отомстить партии власти, проголосовав за политиков с протестными лозунгами, либо не прийти на выборы вообще.
Эти настроения подтверждают и общенациональные социсследования. В недавнем интервью «Зеркалу недели» гендиректор КМИС Владимир Паниотто обнародовал любопытные цифры. Если весной 2010 года 40% опрошенных граждан Украины полагали, что дела в стране идут в правильном направлении, то через два года их количество упало до 12%.
Сегодня Украина занимает всего 44-е место среди 50 исследуемых стран мира по уровню оптимизма. На мой взгляд, рост уровня недоверия к политическому курсу, намеченному после победы на президентских выборах 2010 года, и рост доверия к протестным идеологическим проектам являются взаимосвязанными тенденциями. Чем больше неуверенность в собственном будущем, тем больше потребность в идеологическом объяснении реальности и четких месседжах, призывающих к эмоции, а не к разуму.
В ситуации массовой политической апатии и пессимизма человек особенно нуждается в подходящем для него объяснении окружающей реальности. Не удивительно, что в этих условиях срабатывают протестные идеологические проекты, а технологические сценарии становятся все более рискованными.
Ведь идеология — это объяснение реальности и проектирование образа будущего, в которое хочется верить. Причем, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне, не обязательно искать какой-то разумный выход из сложившейся ситуации, можно довериться эмоциям. В результате, в Украине любые выборы — общенациональные, мажоритарные, местные — рискуют пойти по сценарию «поляризации».
Об этом предостерегал еще в свое время известный социолог Финкель. По его наблюдениям, если есть сильный кандидат, имеющий поддержку, например, 40% избирателей, то у него автоматически появляется оппонент, которого поддерживают другие 35–40%.
Это типичный сценарий для округа, или для страны в целом, где симпатии между властью и оппозицией разделены поровну. Градус накала страстей чрезвычайно высок. В результате выборы превращаются в арену для борьбы «Добра» и «Зла». К слову, наглядным примером «поляризации» на текущих выборах стали выборы в Киеве и Киевской области, которые завершились ожесточенной борьбой при подсчете голосов между кандидатами, предлагавшим избирателю проголосовать за свои «добрые дела» и теми, кто выстраивал свои кампании на оппозиционной риторике с учетом электоральной истории преимущественно «про-оранжевых» территорий.
«Поляризация» — это общая характеристика, которая отличает выборы на украинском пространстве от всего западного демократического мира. Но если это так, то истина не может быть установлена путем подсчета голосов в принципе. Смиритесь ли вы с проигрышем «Добра» лишь потому, что количество голосов, отданных за «Зло», оказалось несколько выше?
Конечно же, нет! Ведь «Добро» всегда должно побеждать «Зло». Согласитесь, вопрос о цене и методах такой победы является вторичным. Этому можно легко возразить – мол, о какой борьбе «Добра» и «Зла» может идти речь, когда факты фальсификаций со стороны ставленников власти очевидны, а судьбу выборов определяет вмешательство силовых структур?
Но это лишь подтверждает наш тезис. Избирателю просто не оставляют иного способа отстоять свой выбор, кроме как присоединиться к борьбе «Добра» и «Зла». И не суть важно, что оппозиционеры могут также вбрасывать голоса, им это можно простить, поскольку главная цель — не избрать власть, а ей отомстить. И в этой борьбе любые способы хороши.
Это, хотите вы того или нет, означает недоверие к выборам как простой процедуре подсчета голосов и, следовательно, утрату смысла избирательного процесса.
Как вернуть выборам смысл?
Парламентские выборы 2012 года показали, что на технологический вариант развития избирательной кампании достаточно сложно рассчитывать. На электоральной карте Украины, особенно в Киеве, возникли новые «разломы», где электоральная история округа перестала играть решающую роль.
Долгосрочные стратегии с упором на развитие инфраструктуры округа и установление отношений доверия между избирателями и кандидатом уступили место технологиям «прямого подкупа», что в ряде случаев и привело к поляризации избирательных кампаний.
Почему так произошло? На мой взгляд, проблема в том, что избирательная система Украины размывает смысл депутатства как представительства интересов местной громады на общенациональном уровне. Если для избирателя такое понимание статуса депутата не имеет ценности, то он с легкостью может обменять свой голос на материальное вознаграждение.
Или же отказаться от подкупа, но отдать свой голос за любого другого человека, лишь бы это был представитель партии, которой он доверяет. Смысловой «дефицит» парламентских выборов можно решить институциональным способом: развести представителей партий и мажоритарщиков по разным палатам в парламенте.
Или же вернутся к чистым мажоритарным или пропорциональным выборам. Вариантов может быть много. Но вряд ли они изменят политическую систему к лучшему. Для проведения таких реформ, в первую очередь, необходимы ценностные сдвиги в общественном сознании. Местная община должна стать основной ценностью для избирателя. Тогда к выбору своего представителя будут подходить исходя из естественного и разумного критерия: «что он сделал для развития своей громады?»
Для этого, во-первых, необходимо отказаться от технологической «нарезки» округов. Ведь ни для кого не секрет, что перед началом выборов часть округов существенно изменили свои территориальные очертания. Идея создания «анклавов» в интересах прохождения того или иного кандидата достигла высшей точки абсурдности. Например, кого может представлять депутат-самовыдвиженец, избранный жителями одного из городских районов и двух десятков сел, находящихся в 80–100 километрах от города?
Во-вторых, депутату нужно добавить полномочия и ответственность за состояние дел в местной громаде, от которой он избирается. Если мажоритарщик отвечает не за страну вообще, а за конкретную общину, тогда легко отличить «заслуженность» одного кандидата в депутаты от другого.
В результате выборы превратятся в процедуру подсчета голосов, а не в бои без правил. В последнем никто не будет заинтересован. Именно это может стать основой социальной ответственности бизнеса в Украине, если хотите. Олигархи смогут вкладывать деньги в стабильный рост местных громад, на территории которых находятся их предприятия, а не в технологические партийные проекты-однодневки.
И, наконец, правильно построенная мажоритарная система представительства местных громад в парламенте будет стабилизировать партийную составляющую избирательного процесса. Результаты выборов в одномандатном округе не будут существенно искажены с помощью манипулирования ходом выборов и процессом подсчета голосов в многомандатных округах.
Одним словом, в избирательную систему нужно внести некую ясность. Как ни странно, но это выгодно не только избирателям, но самим депутатам.
.jpg)
Когда мы голосуем за мажоритарщика, мы поддерживаем человека, а не партию, способного контролировать местную власть и работать на благо местной общины. 
