Русские — это искусственно сконструированная идентичность под сверхзадачу Госстроя (часть II)
Публикуем вторую часть стенограммы круглого стола «Український світ и Русский мир. Антропоаспект», который проводил методолог, руководитель лаборатории Высшей школы экономики, директор Центра стратегических исследований Сергей Градировский (Российская Федерация) на финальной Студреспублике-2009 в Крыму, в Евпаторийском Заозерном (тема стратегической игры — «Онтология украинца», факультатив, 22 августа 2009г., 2-й день игры).
С.Градировский: Мы пару лет назад в Сочи проводили игру молодежных лидеров стран СНГ. Это были люди 30–35 лет, которые уже что-то сделали в журналистике, бизнесе, политике, т.е. чего-то существенного в жизни добились. Мы проводили ролевую игру, посвященную европейскому политическому театру 20-х годов ХХ века. С нами играла украинская команда, ребята были из Киева, играли они за СССР. Сначала они все разваливали, унижали Советский Союз как могли, но как только они перенесли столицу СССР в Киев, они начали тут же все собирать назад!
Другой пример — армянский товарищ, игравший за Великобританию. Он поступил так: потерял Индию, потерял почти все английские колонии, но зато высадил десант в Турции и надрал им хорошенько задницу! Получил, кстати, товарищ, кучу удовольствия!
К чему эти примеры? — Они свидетельства силы идентичности.
А.Окара: Кто-то в 91-м году предлагал с целью собирания земель перенести патриархию в Киев. Был бы у нас Патриарх Киевский и всея Руси…
С.Градировский: Не все потеряно. Общайтесь больше с Кириллом, он может пойти на такой шаг. Никон же правил книги под украинский стандарт. Почему? Империи хотел. Украины хотел. И получил.
Имярек: И вы полагаете, патриарх Кирилл сможет?
С.Градировский: А вы полагаете, он уступает Никону? <…>
Имярек: Так кто же такие русские?
С.Градировский: Русские — это действительно не кровь и не почва. Это кажется просто невозможным. Ведь все знают насколько русские щепетильны в отношении размеров страны. Все знают главную русскую клятву: ни пяди земли не отдадим! Главную русскую тайну: территория — все, человек — ничто! Главную заслугу русского царя: собиратель земли русской!
Поэтому кровь в России не на человеке, а на Государстве. Оно — подлинный бог русского, как это не печально. Конечно же, это скрытое язычество. Язычество в пределе. Это вам не мухоморы по болотам искать и жевать. Это, по сути, поклонение идолу сильному, идолу вечному — Левиафану! То, что это язычество русскими не признается, потому что тогда придется поставить под сомнение византийскую версию господствующей веры. А это страшно. Почти любому современному русскому не выносима мысль о безгосударственном существовании. Кто так не думает — внутренний эмигрант (есть такой на Руси термин).
Поэтому те, кто настаивает на кровно-почвенной интерпретации русского — суть «внутренние сепаратисты»! Попросту предатели! Ведь русские это те и только те, кто служат русскому государству — Белому Царю, Красному Секретарю, в целом демону государственности, московскому Левиафану; или как именовал эту тварь религиозный поэт Даниил Андреев — Жруглу.
Обратите внимание на перемены в русской душе: вначале, русские бежали от царя, бежали на Волгу и Дон, бежали в Сибирь, Семиречье и Закавказье, бежали в Прибалтику. Русские бежали, чтобы остаться русскими, потому что тогда они противились державной поступи Левиафана. Но государство почти всегда их настигало. Казаки, которые изначально были воплощением духа вольницы, врагом государства, стали самыми верноподданными служителями Жругла.
Я считаю — это трагедия русского духа. Трагедия нашего народа. Мозги у современных русских настолько промыты, что вас практически за любой антигосударственный дискурс объявляют врагом России. Россия слиплась с государством. Стало невероятно трудно из любви к России выносить приговор государству.
Но, одновременно, во всем этом видится поражающая воображение могущественная способность Москвы все делать своим, все прибирать к рукам!
Это действительно сложный исторический, психологический механизм. Ведь если бы это была просто покупка лояльности, то, как только казна истончалась бы, как только деньги суверена заканчивались бы, кесарь и весь его двор поднимался бы на казацкие пики… Но с Москвой не так. Она, формируя многоверстное тело, пространство огромной силы, растекаясь во все стороны света чужих делала своими! И ей служили до самозабвения! Москва всегда могла порождать преданных слуг и честнейших рабов. Как?! Не знаю.
Но знаю, что «русский» — это не «кто», русский — это «какой»?
Задумайтесь, почему слово русский является прилагательным, когда все остальные этнические имена являются существительными?!
Ответ прост — это не этническое имя. Хотя этимология имени — этническая.
Иван Грозный имел тюркский антропотип. Взгляните на знаменитую работу антрополога и скульптора Герасимова. Годунов — это уже откровенный русский тюрок. Во времена душегубца Годунова 50% царственной элиты были тюркского происхождения. И это и есть Россия! Потому что «аршином общим не измерить». Потому что «особенная стать». Эти строки не вычурная чувственность поэта. Это — предупреждение о силе.
Я понимаю, что для украинского уха это все история какого-то вселенского зла. Это потому что вы имеете этнический взгляд на историю. У вас европейские мозги. А Россия — есть «безумие для эллина» и соблазн для украинца.
Попробуйте на все это взглянуть из Москвы, ее державным «всевидящим оком».
С той самой минуты, когда войска Ивана Грозного взяли Казань и Астрахань, и до самого 1991 года доля русских в государстве не превышала 52%. Этого всегда хватало — и для того чтобы Россию считали русской (и сами русские и остальные — от чухонцев до немцев), и чтобы удерживать в подчинении и даже здравии огромное, распухающее государственное тело.
После распада СССР русских в границах Российской Федерации стало 82% (сегодня уже 78%). И именно с этого самого момента у русских появляется беспокойство переходящее порой в страх перед инородцами и иноверцами. Больше 80% — это по стандартам европейской науки моноэтническое государство. Но у России особенная стать.
С.Градировский: Вот в такой ситуации и проектировалось понятие «Русский мир» — когда за окном крепчал маразм национализма.
Итак, еще раз. Русские — это не этнос, хотя их туда записывают, даже можно сказать запихивают. Нам говорят: станьте как все нормальные народы. Мы отвечаем: это не просто вредно, это для нас губительно. Это наша смерть!
Дадим техническое определение российскому метаэтносу: русские — это специально сконструированная идентичность под сверхзадачу Госстроя. Русские — это морфология проектной деятельности государства. И в процессе сопротивления государству, и в ситуации солидарности с ним проявляется нечто русское. Русское формируется рядом и по отношению к государству. Пусть все началось с сопротивления Левиафану. Но ведь даже оно усиливало русское государство. Сила русского Левиафана такова, что он одним своим прикосновением всякое «анти-» превращает в «про-».
о. Антоний (Рудый): Так можно ли русских считать славянами?
С.Градировский: Это зависит от схемы вашего мышления. В определенной конструкции — несомненно. Но можно напомнить и иной взгляд. Русским почему-то приятно думать, что они славяне. Мы имеем дело с внушенной версией истории. Массовая государственная школа стоит на страже этой версии. И массовые тиражи книг. Да, русские имеют славянскую кровь, а русский язык, относится к группе восточнославянских языков, но это автоматически не делает русских славянами.
Вначале наблюдение. Когда приезжаешь на Западную Украину, переезжаешь в Польшу, затем оказываешься в Сербии и Болгарии, ты видишь — это действительно близкие народы. Когда приезжаешь в Мордовию, Удмуртию, Пермский край, ходишь по Волгограду, Казани или Уфе — ты видишь, что на Волге и Урале живет другой народ, отличный от перечисленных славянских народов. Можно еще подняться в Карелию, слетать к Байкалу и дальше двигаться на северо-восток — батенька, так это ж другой народ! Прекрасно видно все по лицам, но главное — по быту.
Имярек: Что ждет Россию на этническом фронте?
С.Градировский: Тюркское население России будет расти — и численно, и его доля. Основным человеческим донором России на ближайшие годы останутся страны Центральной Азии с их положительной и продолжительной демографической динамикой. Кстати, чтобы вы представляли численные пропорции: население Узбекистана сегодня 28 миллионов, а Украины — 47, а когда в Украине будет 40, там будет около 35 миллионов человек.Кавказское население тоже будет расти. Доля русских будет падать.
Но, у России никто не отнял способность инородный материал превращать в собственный. Поэтому процессы ассимиляции (т.е. утраты первичной этно-идентичности) будут продолжаться. Если они будут интенсивны — Россия останется страной русских, какого бы цвета кожа этих русских не стала.
М.Гардус: Но что вы тогда понимаете под политической нацией?
С.Градировский: Если начать с апофатического определения, то это ни народ. Начнем с единицы. Член политической нации — это ни тот, у кого есть паспорт, в котором зафиксировано гражданство. Это — рефлексирующий политическую траекторию страны индивид. А нация — это группа лиц, которая, если надо, то и с помощью оружия, не жалея крови и сил отстаивает определенные политические ценности. Не просто землю защищает или приращивает, для этого достаточно быть народом на службе у Правителя, а ценности блюдет, которые совместно обсуждает, не боится проблематизировать и выводит из представлений о Благе. У нации обязаны быть политические ценности, публично дискутируемые.
Имярек: Израиль — нация?
С.Градировский: Да, это, безусловно, политическая нация, строящаяся не на этническом компоненте, а на цели, уповании, наследстве и 613 мицвот.
Нация несет ценности онтологического масштаба, ценности, воодушевляющие «сынов и дщерей нации» на социально-проектную деятельность.
Может ли быть политическая нация сконструирована извне? Я не знаю. Но вижу, что в рамках европейского политического и культурного пространства Украине приписали определенную роль, но по факту еще даже не указали место. Теперь вы должны вроде бы определиться, хотя все уже предопределено, вы просто обязаны войти в действующий европейский ансамбль. Сесть к своему пюпитру. Взять выданный инструмент и прилежно играть свою партию. Здесь не нужно ни импровизации, ни дай бог инициативы. Вам нужно стать как другие, чтобы стать людьми. За вас все решили. Но ведь это приличный дом, поэтому у вас спросят ваше мнение. Без референдума не останетесь. Но знаете как в старом анекдоте про лису времен переизбрания президентом Путина?
Все: Как?
С.Градировский: Бежит лиса. Видит ворону, у которой в клюве прекрасный Рокфор. Лиса хочет сыра и поэтому участливо спрашивает ворону: «Ворона, ты за кого голосовать будешь?» «За Путина!» — отвечает ворона. Сыр падает, плутовка его подхватывает и скрывается. Ворона сидит и думает: «А что собственно изменилось бы, если бы не за Путина?»
Я не являюсь человеком, считающим, что политическая нация должна быть у всех и каждого [народа]. Вам решать. Но народ в праве решить, хочет ли он войти в чужой проект. В нашем примере — европейский, и как результат приобрести определенный стандарт качества жизни, подтянуть экологию, разобраться со школами и здравоохранением, навести порядок в армии. Разве плохо? Ну не будет у вас политической нации, вам лично от этого дурно?
М.Гардус: Приведите примеры этноса, у которого есть свое государство, но нет политической нации?
С.Градировский: Полно. Понятный пример рядом с нами — прибалты. Они изъяли свой суверенитет из пространства, которое им не нравилось — России, и передали туда, где им пока нравится — ЕС. В этническом смысле они являются народом, но никаких сверхполитических задач они не ставят и не решают, в мировую повестку дня ничего не вносят. Ненавидят русских и любят Брюссель, — вот и вся их деятельность. Экономику тоже не создали, жили на европейских кредитах, которые разогревали их потребление. Пришел кризис — провалились глубже других.
М.Гардус: Малый народ в принципе не может быть нацией?
С.Градировский: Многие малые народы являются политической нацией — армяне, евреи, а многие большие — не являются.
М.Гардус: А большие, у которых нации нет?
С.Градировский: Австралия — что-то около нуля на политических весах, хотя и с высоким качеством жизни и второй позицией в рейтинге ИРЧП. Туда же отнесем индонезийцев.
о. Антоний (Рудый):Мне хотелось бы вспомнить, как определяется принадлежность к нации и культуре. Мы ведь вырастаем из традиций цивилизации. Христианские ценности — это наши сугубые ценности. Ценности иудейской культуры, из которой мы черпаем многое, тоже наши. Нужно знать своих предков до определенного колена, знать тех, от которых наследуешь язык, обычаи, судьбу. Вы это в своих рассуждениях, как серпом подрезали, этого не чувствуется в вашей концепции.
С.Градировский: Но мы это еще просто не обсуждали. Вышеупомянутый Ефим Островский в одно время начал активно развивать тему родов и семей, традиционных социальных организованностей дающих силу. Не ведаю окончательные результаты его работы, но мое мнение таково: государство эти социальные организованности целенаправленно подрывало. Это только на словах оно напоминало, что «семья — ячейка общества». По сути нуклеарный характер семьи, календарь рождений, система воспитания, отрыв детей от родителей, учреждения образования и воспитания с первых месяцев жизни — все это было подвергнуто значительному вмешательству государства. Это тоже результат предельного усиления государства в последние три-четыре века.
Рассмотрим онкологию по имени nation state повнимательней. Государство последовательно ликвидировало все альтернативные источники силы и социального страхования общества и семьи. Оно поставило «на строго отведенные места» церковь, городские ремесленные цеха, сословия, подмяло города. Эта была полная и безоговорочная победа Левиафана, который только после этого вынуждено взял за всех своих подданных социальную ответственность. Так появилась государственная пенсионная система, система социального обеспечения, всеобщего бесплатного среднего образования и другие блага от имени Левиафана.
Шею демону государственности намылили только в последние десятилетия, только когда европейцы по настоящему испугались. Ведь две мировые войны напугают кого угодно. Тогда наследники Карла Великого стали целенаправленно выращивать общеевропейский проект. Благодаря которому часть суверенитета nation state ушло наверх к евробюрократии (сразу возникла проблема неподотчетности новой бюрократии традиционному избирателю и, как следствие, серьезная критика со стороны левых), а часть — передалась на уровень ниже, на уровень местных сообществ. Отсюда проистекает два конституирующих концепта Европы как «Единой Европы» и «Европы регионов». Европейцы стали прописывать и развивать культурные регионы поверх административно-государственных границ. Когда мы в начале 2000-х работали на Волге, то тоже пытались прорисовать культурные образования поверх административно-государственных границ, чтобы обеспечить связанность округа и преодолеть регионально-административный сепаратизм.
Не вызывает сомнения, что nation state дало народам солидарность определенного типа, но эта же самая солидарность бросила миллионы мужчин под гусеницы танков, а женщин поставила к станкам точить снаряды.
У европейцев переосмысление nation state уже случилось, элиты эту политическую форму больше не хотят и целенаправленно реализуют другой проект. А Украина, будучи культурной и политической периферией, по-прежнему думает, что такой госстрой находится в мировом мейнстриме и продолжает реализовывать его. А это уже вчерашний день.
М.Гардус:Вам не кажется, что nation state побеждает русский дух и русскую цивилизацию?
С.Градировский: У русских бывает так: или империя, или ничего! Все остальное — передышка, как говаривал канцлер Горчаков — сосредоточение. Или гниение. Nation state — явное искушение для русских, но не смертельное. Мне кажется, что не эта идея погубит Россию (если это случиться).
А.Бланк: Когда мы говорим об Украинском мире в языковой конструкции, мы попадаем в ловушку. Ведь мы ставим знак равенства между УМ и Русским миром, пытаясь что-то извлечь из ситуации, являющейся ситуацией не нашей, а русских. А не проще отбросить эту ложную конструкцию и мыслить в какой-то другой парадигме?! Нужно ли нам, нации, только 17 лет живущей в существующих границах и только обретающей свою идентичность, вся эта конструкция под названием «Украинский мир»?
С.Градировский: Вам решать. Попробуйте поработать с понятием «украинская война».
А.Бланк: Я принимаю «украинский стиль», но не «украинский мир»!
Имярек: Что произошло с дискуссией?
С.Градировский: Она стихла, потому что в России стала доминировать грубая сила. А еще позже словосочетание «Русский мир» подхватил Никонов, создал фонд, начал делать проекты, все это с другими деньгами и другим политическим весом. За тему взялся и новый патриарх. Но, надо признать, РМ отныне выглядит как геополитический, и еще больше как бизнесово-диаспоральный проект.
А.Бланк: Значит дискуссия умерла.
С.Градировский: Я думаю, что интеллектуальные дискуссии не умирают, ведь «рукописи не горят». Думаю, что когда возникнет новая ситуация, найдется тот, кто поднимет наши смыслы, прочтет, задумается, засомневается и начнет меняться.
А.Окара: Концепция Русского мира — очень интересная тема. В конструкции идентичности восточнославянских народов есть два альтернативных проекта. С одной стороны проект триединого русского народа, состоящего из трех этносов: великороссов, малороссов и белорусов, и с другой стороны — концепция трех самостоятельных восточнославянских народов: украинцев, русских и белорусов. После восстания поляков 1831 года появляется теория официальной народности, она состояла не только в формуле «православие, самодержавие, народность», но также и исповедовала триединое русское Отечество. Именно тогда начали гнобить украинофильство.
А.Бланк: Кто-то из историков партии долго смеялся по поводу того, что меньшевики на съезде позволили себя назвать меньшевиками, потому что это переназывание позволило большевикам выиграть. И тех, кто сегодня продолжает называть украинцев малороссами надо просто мочить, всех и каждого!
А.Окара: Советская власть закончилась, и закончилось представление о трех славянских народах. Теперь в Украине говорят, что Мазепа и Петлюра хорошие, а Сталин сволочь, и что у каждого народа свой отдельный предок…
И тут нажимается кнопка под названием «Русский мир». Это было сделано по модели франкофонного пространства и, если я правильно помню, то Ефим Островский хорошо знает французский и их культуру — я думаю, это был один из источников этой концепции.
С.Градировский: Островский проводил языковую линию, Щедровицкий — линию проектной готовности. Оба считали, что русский язык это средство, на котором и с помощью которого мы в состоянии обсуждать русскую глобальную проектность. Тот, кто включился в такую работу — по языковому факту является жителем Русского мира!
А.Бланк: Я был на игре 2002 года и застал монолог Ефима Островского. Я до сих пор чувствую угрозу его идей. Если Петр Щедровицкий внес коррекцию в концепт, я ее не уловил.
А.Окара: Эти хорошие люди придумали культурную революцию, а потом пришли плохие «затулины»-«рогозины» и……
С.Градировский: …И с ними пришла контрреволюция… И пахнуло коридорами и застенками…
А.Окара: А потом Цымбурский придумал метафору Острова России. И Русский мир стал архипелагом в центре которого лежит Россия, а по краям острова — Украина, Белоруссия, Крым, Абхазия, Приднестровье. Все же наши!
Хорошие парни придумали о преображении бытия, а те, кто похуже, совершили Октябрьскую революцию…
С.Градировский: Не цитируйте только, прошу вас, Черномырдина!
А.Бланк: Меня это по-настоящему увлекает.
А.Окара: В чем манипулятивность этого концепта: хорошие люди придумали, а те, кто похуже — капитализировали. Почему Русский мир из интересного конструкта превратился в политтехнологию?
У меня есть знакомый, который предлагает сделать альтернативную концепцию Русского мира.
С.Градировский: Это обычный московский мир. Есть всегда среди русских передовые отряды беглецов, ускользающих от государства. Они уходят подальше, там закрепляются, переосмысливают реальность и сохраняют идентичность. Но Москва не дремлет, идет по пятам и почти всегда настигает! Подозреваю, что в интеллектуальном поле она действует точно также.
Мужчина: В таком случае это приведет к тому же самому.
А.Бланк: Я так понимаю, что концепция «не русского мира» еще не сложилась. А концепцию Русского мира я все же рассматриваю как концепцию геополитической экспансии России на территории СНГ. Россия хочет всех поиметь, но так, чтобы при этом все этого захотели сами. Сегодняшние империи создаются не оружием, а навязыванием смыслов.
С.Градировский: Спасибо за высокую оценку русской проектности. Вашими бы устами да мед пить.
А.Окара: Я понял, что нужно различать Русский мир в редакции Градировского и Русский мир в редакции Затулина.
А.Урываев: Бланк уже дожил до того возраста, когда его серьезно беспокоит проблема кремлевской или московской экспансии. Я же, будучи молодым, полагаю, если наступит момент, когда российских каналов на нашем ТВ не станет, вот тогда меня это станет серьезно беспокоить.
Украинский мир — начинается с меня. Появление концептов «Русского мира», «Иного мира», да и любого другого мира, — меня заставляет мыслить по-другому. Возможно, это приведет к идее Украинского мира. Но, можно размышлять и по-другому, поскольку проект Русского мира уже реализуется, то исходя из этого, я заявляю: Украинский мир тоже есть!
А.Окара: В Украине очень неадекватнное представление о России. С одной стороны достаточно взглянуть на заголовки газеты «Крымская правда»: типа, «Москва — это рай земной», «Путин — это святой», а «Украина — это ошибка истории». Обратное представление такое, что в Москве только и думают, как гадость Украине сделать! Аналогично и в России, где невозможно узнать что-либо адекватного об Украине, невозможно посмотреть украинский канал. А в Украине просто включил ТВ — и у тебя все каналы, кроме РТР. Любопытно, при том что в Украине так много информации из самой России, выходят клоны больших российских газет, здесь такое же незнание и непонимание России, как в России об Украине.
Мужчина: Что есть Россия? — Некая вертикаль: бизнес, государство, культура, политика все подчинено ей.
А.Бланк: Ты российской экспансии боишься или нет?
А.Урываев: Пока я способен найти хоть один канал без раздражающей российской информации, мне все равно.
Мужчина: Медведев сказал, что у России нет рычагов воздействия на Украину.
А.Окара: Экономические рычаги есть: поставку товаров из Украины в Россию перекрыли в течение недели.
Мужчина: Важно другое, в России нет альтернативной вертикали — в США есть (республиканцы и демократы).
Мужчина: Зато в Украине — просто анархия.
С.Градировский: Вот я Александра Бланка сегодня слушал, он говорил: украинская идентичность вырастает из двух ценностей — свободы и веры. В качестве доказательства следовал пример про казацкую республику. Я подумал, что это не отличительная характеристика украинцев. Вспомните, сколько русских бежало в Сибирь, сколько русских вихрастых голов положили за веру! У русских есть те же ценности — веры и свободы. Просто русские их прочитывают иначе. Тогда чем мы отличаемся? Это-то не названо.
В любом случае, из вашего же примера следует, что есть что-то, что лежит поверх государства и его мощи. И это ценно. Так живите этой жизнью поверх государства и его мощи! Зачем украинцам обсуждать державность? Это чужой дискурс! Если вы живете частной жизнью, обсуждайте предельно онтологические вызовы, такие как жизнь и смерть, развитие и стагнация, многодетность и безбрачие.
А.Урываев: Это ваша проблема, потому что вы в той или иной степени русский, часть Русского мира, а я, украинец, сам себе мири меня не нужно трогать. В Украине каждый сам себе вертикаль! Человек, добравшийся до самого верха, который стал президентом, премьером, спикером, он решает свои проблемы, не потому что он плохой, а потому что для него это нормально!
А.Бланк: Есть нечто, где мы — одно, но я спорю не с этим. Я спорю с конструктами, в том числе и таким как «Русский мир», где нам отведено почетное второе место. Меня это не устраивает!
С.Градировский: То же самое я слышу в Москве, когда мне говорят, что есть американцы, которые нам, русским, отвели почетное второе место, может даже третье, четвертое или пятое, потому что есть еще Китай, Евросоюз, Япония и другие.
А.Урываев: Каждый из вас говорит: «нам», «вам», «им»… «Я» — единственный аргумент! Поясню, когда я говорю «я», то я акцентирую внимание на небольшом кусочке бытия, сосредоточенного вокруг меня, который я могу полностью контролировать — это моя жена, мои дети.
С.Градировский: Во-первых, откуда эта уверенность, что вы можете контролировать свою жену? Во-вторых, если бы я был доктором, я бы поставил диагноз: вам политическая нация не нужна! Не мучьтесь сами и не мучьте близких…
А.Урываев: И поэтому государство, которое у нас есть — это историческая ошибка. Но времени у нас нет. Если мы так и не поймем, что нам делать — мы станем просто частью Русского мира.
С.Градировский: Может быть почетной частью!
А.Окара: Кое-кто в России так и приговаривает: в Украине должно быть сформировано не политическая нация, а две политических нации.
С.Градировский: Вот дурни! Когда у вас нет ни одной, формировать у соседа две — это жить согласно поговорке: «не имела баба хлопот, так купила порося». Так что вы соглашайтесь. И грошей возьмите.
Имярек: Пренепременно…
Для справки: Сергей Градировский (Российская Федерация) — директор Центра стратегических исследований, член Общественного совета Министерства здравоохранения и социального развития РФ, Senior Scientist Gallup, руководитель Лаборатории социально-демографической политики ГУ Высшей школы экономики (Москва), член экспертного совета Объединенной комиссии Совета Федерации РФ по национальной политике и взаимоотношениям государства и религиозных объединений. Родился и вырос в Крыму, прошел обучение на богословско-пасторском отделении Свято-Тихоновского богословского института, стажировался в Школе культурной политики. В 2000-х — главный советник аппарата Полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе, государственный советник Российской Федерации 2 класса.
