Публикуем первую часть стенограммы круглого стола «Український світ и Русский мир. Антропоаспект», который проводил методолог, руководитель лаборатории Высшей школы экономики, директор Центра стратегических исследований Сергей Градировский (Российская Федерация) на финальной Студреспублике-2009 в Крыму, в Евпаторийском Заозерном (тема стратегической игры — «Онтология украинца», факультатив, 22 августа 2009г., 2-й день игры).
С.Градировский: Представилось мне, друзья, что я буду вам полезен, если расскажу о нашем опыте обсуждения концепта «Русского мира», расскажу о дискуссии, протекавшей с 1998-го по, примерно, 2005-ый год, в основном, в Москве и Ру-нете, на сайте «Русский Архипелаг». И я искренне надеюсь, что в рамках высказывания о русском — вы сможете сделать какие-то полезные для вас ссылки на Украинский мир (УМ). Предположим, что окажется возможным двигаться аналогичными или близкими интеллектуальными путями, думая и проектируя УМ. А может наоборот, вы заявите, что все делать нужно по-другому, совсем не так как мы, что вы пойдете иным путем. Тогда Бог вам в помощь.
Вначале я расскажу, почему и откуда пошло слово «мир».
У истоков дискуссии о Русском мире лежал текст Михаила Гефтера, который назывался «Мир Миров», где он в поэтической форме описал большие культурные миры — арабский, английский, французский, испанский, русский, — которые каким-то образом сосуществуют в одном большом Мире — «Мире Миров». Гефтер ставил вопрос о том, как и почему это возможно?
о. Антоний (Рудый): А Иудейский мир занимает какое-то особое место или нет?
С.Градировский: В зависимости от предмета анализа. Вышеуказанное перечисление говорит о том, что Гефтер взял в качестве основания язык и уже затем культуру, которая в этом языке прорастала. Поэтому, если вы считаете, что на иврите или на идише создана глубокая мировая литература — тогда «да» — иудейский мир стоит наряду с названными мирами.
Можно думать иначе: если вы берете в качестве основания для выделения миров религию, также ясно, что Иудейский мир есть; ведь в основании этого мира лежит одна из трех монотеистических религий. Но, обращу ваше внимание на тот факт, что теологический дискурс иудео-христианской культуры, который ведется со стороны христиан — суть давняя попытка переинтерпретировав священную историю, поглотить Иудейский мир миром Христианским. Есть такая влиятельная идея, что христианство — суть окончательное разрешение вопросов поставленных иудейской верой, оно есть окончательный ответ на упование иудея, ведь из среды иудейской вышел Тот, кто принес Божье обетование. Следовательно, произошла историческая замена Израиля Церковью — новым «народом священников» (отсюда проистекает протестантская идея всеобщего священства), новым «избранным народом». Пророческие источники иудаизма поглощены и объяснены в свете последнего Откровения. Ведь с приходом Христа и появлением новозаветных текстов, вскрыты последние ветхозаветные смыслы.
И если вы стоите на такой методологической платформе тогда, можно сказать, что Иудейского мира уже нет. Был, но не стало. — Есть великая Книга, великая культура, есть могущественная диаспора, есть даже небольшое, упертое государство Израиль, но мира этого на современной культурно-политической карте нет.
Иудейский мир, конечно же, подобной когнитивной экспансии будет сопротивляться, будет даже посмеиваться над самоуверенными выскочками из «назарейской секты». Но этот конфликт интерпретаций невозможно не замечать…
о. Антоний (Рудый): Двинемся дальше?
Сегодня ко мне подходили ребята обсудить УМ. Я им сказал: если вы, украинцы, в силах внести СВОЕ в повестку дня мирового сообщества, только тогда вы сможете состояться как политическая нация! Все остальные случаи — это факт исторического небытия политической нации. — Почему? — Да потому что вы в ситуации интеллектуального бесплодия, ибо ничего не добавляете к тому Миру Миров, который как никогда стал единым.
Имярек: Что же было после Гефтера?
С.Градировский: К процессу осмысления концепта Русского мира подключились другие участники, многих из которых вы, вероятно, знаете. Следующий шаг в этой истории был сделан Глебом Павловским и Сергеем Чернышевым в рамках программного текста 1996 года под названием «К возобновлению русского». Этот текст прояснял онтологические основания созданного ими Русского института. В этом тексте авторы успокаивали инородных говоря, что в имени Русского института слово русский — «не вид боевой раскраски на страх нерусским», что «русское» в институте — это, собственно, русские трудности, ибо сегодня «именуемый смысл слова нарушен» и, более того, «простодушно пребывать в имени этом нельзя». Меня в то время поразил их исповедный возглас: есть такая трудность быть русским! Запомните его, на этом тезисе строился и ему противостоял дальнейший дискурс о Русском мире.
Имярек: Какие тезисы противопоставлялись этому?
С.Градировский: «Есть такая задача — собрать всех русских!», «Есть такая задача — избавиться от всех нерусских!» и т.д. Теза «Есть такая задача — стать русским!» — двояка. В определенном ключе, она есть развитие возгласа основателей Русского института.
Итак, русское для нас — обсуждающих в те годы концепцию Русского мира — открывалось не благодаря языку державничества. Мы говорили о русском не на языке геополитики, не языке, на котором вещали и лаялись господа Рогозины, Затулины и им подобные или проповедовал евразийство Александр Дугин. Русские интеллектуалы (часто с такими нерусскими фамилиями) говорили про другое, хоть и употребляли все те же слова. (Обратите внимание, дискурс о «русском» порождали люди, часть из которых прошла советские лагеря.)
В те годы широко обсуждался тезис, что крушение советского не вернуло русскому его прежних прав. Что в имени «русском» звучит не столько идентичность, сколько пока лишь забота об идентичности. В этом смысле «Есть такая задача — стать русским!». И это, на мой взгляд, очень точная характеристика, описывающая наше положение дел — и русских, и украинцев. Не обижайтесь, но, на мой взгляд, вам, украинцам, еще до политической идентичности пахать и пахать!
В те годы Павловский и Чернышов говорили, что русский народ — это социальный вид «потерявший имя», они видели необходимость и неизбежность болезненного переосмысления последствий тех мясорубок и душегубок, которыми заполонена была Россия в советский период (а ведь в 90-е годы испытания прошлых лет сменились новыми испытаниями).
Имярек: Давайте вернемся к слову «мир», что говорил Гефтер?
С.Градировский: Что симптоматична многозначность слова «мир» в русском языке: это и космос (вселенная), и не-война (не насилие), и христианская община, и когда все люди вместе (союз) — более того, эти значения сотрудничают и оспаривают друг друга.
Вернусь к повествованию. Следующим событием описываемой одиссеи стали текста Петра Щедровицкого и Ефима Островского. Затем реплики на эту тему Неклессы, покойного Цымбурского, Юрия Громыко, Андрея Столярова, Максима Шевченко, специальные номера журнала «Со-общение», а также мои и наши с Борисом Межуевым тексты.
В 2002–2003гг. мы с Борисом работали над темой «антропотока». В рамках этой работы нами был создан текст «Русский мир как объект геокультурного проектирования» (можно найти на www.archipelag.ru). В этом тексте в частности утверждалось, что когда мы говорим о Русском мире, речь не идет о русском геополитическом мире, — это не версия СНГ, не версия Евразийского континентального пространства Александра Дугина, не военный стратегический альянс наподобие ШОС. Одновременно декларировалось, что речь не идет и о русском геоэкономическом мире. Были оставлены в стороне и сложный рисунок мирового гекзаметра Неклессы, и методологические схемы Щедровицкого. Мы не вели речь об образованности, призванием которой могла бы стать интеграция России с западной цивилизацией с ее политическим, экономическим и культурным ядром. Также не ставилась задача вписывания России в современный макроэкономический контекст. Говоря о РМ мы говорили о его третьем качестве — геокультуре этого мира.
Сделаю отступление и скажу, что думаю про СНГ.
Да, конечно, Россия и остальные новоиспеченные республики, в лице СНГ создавали комплементарную форму развода, что называется развод без битья посуды и лиц. Но, одновременно, СНГ был попыткой сохранения Москвой своего центрального геополитического положения. Но не для того она это делала, что бы, как утверждали враги Москвы, «поиметь» своих соседей, а для того, чтобы прикрыть свою мякоть Лимитрофом (см. тексты покойного В.Цымбурского). Прикрыть от сильных и настырных геополитических игроков — США, Евросоюза, Исламского мира. СНГ для Москвы на тот момент — доступное средство защиты от куда более сильных хищников.
Имярек: А что про все это думал Петр Щедровицкий?
С.Градировский: Щедровицкому Русский мир представлялся скорее как специальная конструкция, опирающаяся на мир русских диаспор, но, что важно, конструкцию эту он полагал не в геополитическом залоге. Щедровицкий утверждал, что можно через русскоязычные диаспоральные сети получить доступ к глобальным экономическим и финансовым ресурсам.
Обратите внимание, что когда у вас появляется ресурс такого масштаба, вас уже не интересуют русские Крыма или Ташкента, вас интересуют русские с Брайтон-Бич, русские Израиля и Силиконовой долины, те, кто чего-то достиг в Париже, Лондоне, Пекине, Лос-Анджелесе и т.д. Иначе говоря, у вас появляется другой список лиц, с которым вам важно и интересно работать. Темник работ у вас также совершенно другой (не пугающий Киев).
Итак, русский геоэкономический мир обсуждался как совокупность малых и больших сообществ, говорящих и думающих на русском языке. Это формулировка Щедровицкого, за которой стояли постулаты филологической науки: язык задает способ мышления, и то, как вы думаете думая на русском, ваш способ мышления и результаты вашего мышления, будут другими, чем когда вы думаете на украинском, китайском, фарси или любом другом языке Мира Миров. И тогда совершенно не важен цвет вашей кожи, и на какой территории данный человек живет, и кто его родители. Если кто-то воспитан в одной из русских интеллектуальных школ, то он — человек Русского мира!
Имярек: А Ваша с Межуевым версия прочтения РМ тогда состояла в чем? Уточните, пожалуйста.
С.Градировский: Мы буквально утверждали следующее: Русский Мир, взятый в предлагаемой геокультурной рамке, нацелен на интеграцию государства российского со странами-источниками антропотока, устремленного в Россию, а не странами-реципиентами российской эмиграции. Иначе говоря, интеграции с потенциально или актуально Третьим миром. Это шокировало. Никто такой интеграции ни тогда, ни сейчас не хотел. Но, заметим, предлагаемый нами Русский геокультурный мир оказывался родственен постимперским образованиям стран Европы — Британскому Содружеству наций, объединению иберо-американских государств (окормляемых Мадридом), сообществу франкофонных государств и иным аналогичным по своей природе формированиям. Макроисторический смысл такой кооперации (вне зависимости от тех конкретных выгод, которые она сулит обеим сторонам) — в установлении новой формы общей солидарности для стран индустриально (с элементами постиндустриализма) развитого Севера и продолжающего выпадать в доиндустриальную архаику Юга. Также в предлагаемой конструкции проявлялась и этическая сторона кооперации — ответственность за тех, кого мы приручили за годы советской власти.
Далее мы сделали комплимент предыдущего проекту Москвы, утверждая, что наиболее масштабной попыткой реализации трансформирующего мир геокультурного проекта был Советский Союз, дерзко претендовавший на создание новой общности, включавшей различные по своей цивилизационной природе и уровню развития европеизированные народы Прибалтики, с одной стороны, и народы Средней Азии, с другой. Что «закономерный крах данного проекта, проигнорировавшего фундаментальные политические, экономические реалии и религиозную специфику народов, не должен бросать тень на просвечивающую сквозь него перспективу позитивной постколониальной трансформации миропорядка. Перспективу, альтернативную цивилизационному сжатию ядра мир-системы, которая, получив оправдание и обоснование в теории, проявляется и на практике — скажем, в определенных аспектах политики Европейского Союза, все более изолирующегося от миграционных потоков из стран, входивших в бывшую колониальную периферию».
Поэтому задача концептуального и практического построения Русского геокультурного мира нам и тогда и сейчас представлялась гораздо более сложной… но и более перспективной. Почему? Да потому что так понятый мир — это ничто иное, как заявка русской культуры на участие в процессе позитивной трансформации миропорядка с целью недопущения его соскальзывания «в мрачную бездну постистории» (Сергей Кургинян). Это, возможно, и есть тот искомый Образ Будущего, который Россия в состоянии предъявить остальному человечеству, в настоящий момент замершему в ожидании начала горячей фазы «войны цивилизаций».
Итак, наша идея геокультурного подхода была в том, что Россия плотно связана с некоторыми странами-донорами миграции — и трудовой, и постоянной, и учебной. Таджикистан — 96% трудовых мигрантов едут на Россию. Кыргызстан — 88%. Жизнь в этих республиках напрямую зависит от того, что происходит в России. И поэтому, не смотря на то, что к «черным» в России часто относятся «по-черному», эти люди сохраняют позитивное отношение к России, рынки которой позволяют их семьям выживать. Это культурно-политическая реальность с которой не возможно не считаться — эти люди сами хотят учить русский язык, потому что это дает им конкурентные преимущества на российском рынке труда.
Но была еще одна ветка обсуждения, дорогая моему сердцу.
Я в 90-х годах, будучи журналистом и рыская по Приднестровью, Нагорному Карабаху, Крыму, занимался темой диаспор. Помню свой юношеский пафос, пребывая в котором я писал, что Россия в очередной раз вынуждена существовать поверх государственных границ. Речь шла о русскокультурном понимании России, ни в коем случае не геополитическом.
Вы же помните, какой силы был исход русских за рубеж в результате Октябрьской революции! Тогда русская культуры угнездилась и продолжила свое существование вне пределов России. Но не поверх границ, потому что границы стали железным занавесом, почти непроницаемым даже для культурного освежающего бриза. Поэтому зарубежная русская культура лишенная национальных вызовов и банального демографического потенциала (процессы ассимиляции в дружественном европейском субстрате приводили к истончению слоя русских) переходила в мемориальную фазу. Тем не менее, мы не можем забыть богословскую школу, что была создана под Парижем, не забудем, что Прага до немецкой оккупации была культурно орошаемым русскими городом, не забудем ни социологию Питирима Сорокина, ни вертолетостроение Сикорского (последний, кстати, киевлянин и чтим в современной Украине).
Русская культура могла жить своей внутренней жизнью, инаковой по отношению к политическим штормам. Иногда откликаясь на них, но не следуя им, не прогибаясь, не ложась под пяту наливающегося кровью государства. Поэтому когда Советский Союз рухнул, русская культура в очередной раз продолжила существовать поверх новообразованных границ (бывших административных превратившихся в государственные, с положенными им таможенным и ментовским хамством).
Тогда же начались геополитические спекуляции о 25 миллионах русских, брошенных за границами РФ и жаждущих немедленного воссоединения. Начала прорастать идея разделенного народа, но до правового понятия дорасти ей так и не дали. Приводился пример Германии, которая, будучи расколотой союзниками на ФРГ и ГДР, никогда в лице Бона не признавала такое положение дел (и дождалась справедливости при Коле). Также Япония никогда не признавала, что ряд островов, отнятые у нее СССР на правах победителя, перестали быть их суверенной территорией. Также поступал и поступает Китай в отношении Тайваня. Так поступали многие, но только не Москва. Хороший вопрос: почему? Слабостью — это не объяснить. Япония и Германия по результатам Второй мировой войны находились в гораздо худших и моральном, и экономическом, и военном положениях, чем Россия времен Горбачева и Ельцина. Так почему Москва в тот момент пошла на измену своим историческим интересам? Я ответа не знаю.
Имярек: Почему разговоры о 25 миллионах русских вы называете спекуляцией, это ведь цифры последней всесоюзной переписи?
С.Градировский: Да, это статистика. Которая, как известно, не лжет и не говорит правду. Значит, нужен метод, организующий наше понимание статданных. В этнодемографии есть такое правило: респонденты свою национальную идентичность фиксируют в зависимости с культурными обстоятельствами и политическим контекстом, в котором они существуют.
Возьмем результаты украинской переписи: количество русских в стране за десятилетие независимости заметно уменьшилось. Можно сказать даже катастрофически. Отчего так? Гипотеза: речь идет о людях смешанной идентичности. Такие люди искренне могут считать себя русскими, когда доминирует русская культура и карьера строится в русскокультурном и русскоязычном пространстве, а через некоторое время украинцами, когда все переменилось и стало выгодней быть украинцем. Это даже не рефлексируется. Это даже не измена. Это — самочувствие.
о. Антоний (Рудый): В советские времена престижней было быть русским, а те, кто сейчас записал себя украинцем, а не русским — это просто приспособленцы.
Имярек: Учился в русской школе, говорил на русском — значит русский.
А.Окара: Раньше в Советском Союзе была пятая графа, фиксирующая биологическую принадлежность. Она имела политический смысл. Сейчас национальность не фиксируют, это стало частным делом каждого человека. Государство фактически говорит: это дело ваше. Сейчас для государства актуально гражданство.
С.Градировский: Ты рисуешь идеальную картинку. Государству по-прежнему важна этничность. Потому что оно не может работать с идентичностью более высокого порядка — политической национальностью.
Я был одним из экспертов в период проведения всероссийской переписи 2002 года. И, на самом деле, государство проводило очень жесткую политику — например, отделяло мишарей и нагайбаков от татар, чтобы уменьшить долю татарской нации и, одновременно, запрещало помор и казаков записывать в качестве самостоятельных этносов, разрешая только «русскими» (дабы максимизировать долю титульного народа). Если бы Кремль боролся за политическую нацию, он такой бы фигней не занимался.
А.Окара: Надо, чтобы была графа «субэтническая принадлежность», например, чтобы человек мог в графе национальность написать «русский», а в графе субэтническая принадлежность «помор».
С.Градировский: Ряд экспертов и ученых боролись за право граждан России на множественную этничность. Так как, например, в США, где существует право на двойную или тройную расовость — вам разрешают записать за собой все расы, с какими вы себя идентифицируете. Борьба за всероссийскую перепись 2010 года продолжается. Но когда россияне провели претест в Москве, люди правом на множественную идентичность не воспользовались. Думается, людей нужно приучать к тому, что можно считать себя и русским и евреем одновременно, или и русским и украинцем, или и башкиром и татарином. А пока, в очередной раз, тему с повестки сняли. В очередной раз, на ближайшие 10 лет, мы ничего в этой области про себя знать не будем.
А.Окара: Я услышал такую вещь, что в Украине резко сократилось количество людей, которые идентифицируют себя в качестве русских.
С.Градировский: Это факт.
Имярек: Это процесс, когда люди в предыдущих советских переписях идентифицировались как русские, а потом они обрели самоосознанность и записались украинцами. Никакого давления государства здесь не было.
С.Градировский: Я этого не могу утверждать, так как внутри украинской переписи не был. Внутри российской был, и знаю, где власть натягивала результат, где поддавливала на экспертов или чиновников. Часто это делали не центр, а регионы, у которых тоже куча шкурных интересов.
о. Антоний (Рудый): На Украине в советское время поляку было безопасно записаться русским или украинцем. Вот и писались.
Е.Грибачев: Я родился в Севастополе, моя мать и отец русские, у большинства моих сверстников тоже самое. Но они могут идентифицировать себя в качестве украинцев. Это подтверждение того, что давление государства чувствуется, что удобно принадлежать к титульной нации. Это проявляется и в преподавании истории. Я могу на примере развития самого себя сказать: я захотел стать украинцем, после прочтения истории, интерпретированной украинцами, где, в частности, говорилось о Петре I. После такого негатива, происходит резкое размежевание с русским. И это на определенный момент стало сильнее моей крови.
М.Гардус: Сергей вначале зафиксировал факт, что людей, называющих себя русскими, в какой-то момент в Украине стало меньше. Дальше пошли трактовки: они изначально были украинцами, но записались русскими, или они были русскими, а теперь им стало хорошо быть украинцами.
С.Градировский: Приведу факт: во всех кроме России четырнадцати республиках постсоветского пространства за годы независимости доля титульной нации росла. Продолжает расти и сейчас. Особенно быстро процесс моноэтнизации идет в Узбекистане, Кыргызстане, Туркменистане, закавказских республиках. Только в России доля русских постоянно и уверено сокращается. Причем самое быстрое изменение происходит в крупных российских городах: там, где приезжий находит работу, где у каждого есть выбор, где выше предложение жилья. Поэтому диаспоры распространяются, в первую очередь, по крупным городам. Плюс, демографический выброс республик Северного Кавказа.
М.Гардус: А Татарстан?
С.Градировский: Нет, у них такая же рождаемость, как и у русских — они находятся в европейском тренде низкой рождаемости и низкой смертности.
Мужчина: Откликнусь на предыдущую мысль. Похожий процесс происходит в России: все больше людей хотят идентифицировать себя по крови. Просто человек должен отважиться на то, чтобы быть самим собой.
С.Градировский: Как раз те, кто раньше записывались украинцами, но поняли, что они не связывают свою дальнейшею жизнь с Украиной, стали записываться русскими. Так проще.
Кстати говоря, когда говорят про украинскую диаспору, все говорят про Канаду. Я не знаю, какая у вас там диаспора, я скажу про Россию, где действительно самая масштабная украинская диаспора. Я часто бываю по работе на Урале и в Сибири. Так ведь там каждый второй руководитель департамента хохол! А взгляните на этносостав русской армии — весь унтер-офицерский состав (то бишь прапорщики) состоит из украинцев! А Русская православная церковь, особенно верхний ее эшелон — там украинец на украинце сидит и украинца причащает! Люди ведь там все пожилые, а еще в советский период русским запрещалось идти в семинарии. Сан принимали в основном выходцы из Западной Украины. Вы просто «пройдетесь» по владыкам, и все сразу поймете! И возрадуется ваша украинская душа. Все это украинцы, но они, если придется, запишутся русскими, потому что русское воспринимается не как этническое, а как государственное. Русское — это целесообразно. Можно оставаться украинцем, но быть русским. В некотором смысле это не конфликтующие идентичности (опять же для государственника-русского). А для украинцев, мыслящих этнически, для русских националистов, также мыслящих этнически — это конфликтующие идентичности.
Почему это остается за рамками обсуждения мне непонятно. Но ведь речь идет о двух разных онтологиях. Первой — где русское и украинское расположены на одной идентификационной плоскости, одной, как говорят методологи, доске. Второй — где украинское и русское не пересекаются, ибо лежат в разных плоскостях: первое понятие в плоскости этнокультуры и nation state, второе — в плоскости имперского проектирования и суперэтноса (по Льву Гумилеву). Поэтому главное направление удара армии интеллектуалов Киева — это принудить Москву перейти на язык nation state. Поэтому главная измена в России — это призыв-выстрел «Россия для русских». В Москве это называют внутренним сепаратизмом.
Кстати, украинская диаспора в России может играть двоякую роль. Может быть пятой колонной, а может быть инструментом имперской политики. Киеву фартит: современный московский режим далек от искусства второго.
А.Окара: Украинцы, работающие в системе нефти и газа России, смягчили удар Москвы по Киеву во время газовой войны. И теперь «Газпром» проводит политику по их зачистке.
С.Градировский: И откуда у Андрея такая инсайдеровская информация?..
Мне кажется, что с украинской диаспорой в России из ваших никто серьезно не работает. Как впрочем, и в других местах, например, в Кыргызстане.
Сделаю эстетическое отступление. В Бишкеке есть прекрасный украинский первак! Там, в украинском ресторане, подают непозорное сало и многообещающие соленья. Вы же понимаете, что киргизы такое произвести не могут! Все это руки украинских бабушек, которые еще обитают в окрестностях Бишкека и по берегам Иссык-Куля. Но для киргизов они, кстати, русские, потому что там различают не столько этническую, сколько цивилизационную идентичность. А ваши политики об этих людях вообще ничего не знают.
А.Окара: Насколько глубоко наши корни уходят в историю? Говоря об Украине, можно начинать с IX столетия — сначала была варяжская элита, затем польская и литовская элиты, потом российская и украинские элитарные прослойки и т.д.
С.Градировский: Знаешь, русские тоже жалуются, что не они правили Россией — то варяжская элита, то татарская, небольшая пауза и поляки да немцы полезли (Екатерина-матушка — яркий пример), потом грузин, потом косивший под украинца Хрущев-крымодаритель и днепропетровский Брежнев…
А.Окара: Только последние не были украинцами, они были южноруссами…
С.Градировский: Возможно… Для русских они ваши.
М.Гардус: Я смотрел результаты переписи 1905 года по Николаеву. В городе большая часть была русских, в губернии, наоборот, украинцев, потому что в губернии жили потомки казаков, а в городе — привезенные крепостные.
А.Окара: Феномен этнического сознания — это влияние эпохи модерна, этому феномену 200 лет. Феномену национальных государств тоже немного. Многие из присутствующих читали книгу «Воображаемые сообщества», она посвящена теории конструирования наций. Нация — это сообщество, которое себя идентифицирует с помощью символов, которые создает элита, начиная от Котляревского и кончая Святославом Вакарчуком. Особенность этногенеза великорусского народа заключается в том, что он формировался не как украинский на основе культуры, но на основе государства. Лингвисты говорят, что до революции по русской грамоте мог писать только тот, кто знал украинский язык.
Великорусский народ сформировался вокруг государственности и из различного этнического материала. В его формировании колоссальна доля угро-финских народов. Многие недоброжелатели вообще называют великорусский этнос угро-финским. Это не совсем так, но в значительной степени — это правда. До определенного времени, до XVIII–XIX вв. во многих великорусских деревнях говорили на угро-финских языках и у многих людей финские корни очень хорошо просматриваются (на лице). Вот, бывший российский президент, а теперь премьер — он по этническому происхождению вепс (эта народность живет в нынешней Тверской области). Кто глубоко понимает угро-финскую культуру им все прекрасно видно…
С.Градировский: … гордые финские лица Кремля…
А.Окара: Кто такой великоросс — это обязательно православный! Если бы не сложились обстоятельства, при которых все эти люди оказались в пределах одной страны, то это было бы как минимум три разных народа — северовеликоруссы, южновеликоруссы и сибиряки. Сторонников сибирского сепаратизма, кстати, в свое время, гнобили больше, чем украинофилов.
Но города по природе своей уничтожают почвенную идентичность. Поэтому в Украине при советской власти было так: родители — украинцы, ребенок — русский.
С.Градировский: Так родители заботились о будущем своего часто единственного чада, его карьере, его душевном комфорте. Чудовищно для украинофила. Но остается правдой жизни. Приведу пример о Максиме Шевченко, известном ведущем Первого канала, которого отец записал русским во время переписи 2002 года. Максим долго по этому поводу сокрушался.
М.Гардус: Мы ушли в разговор о России, почему она такая. Но почему мы такие?…
Конец первой части, продолжение тут