После нескольких столетий доминирования национальных валют их власть начинает уменьшаться. Подъем наднациональных валют вроде евро или распространившегося далеко за пределы США доллара, серия крупных денежных кризисов в Азии, Европе и Америке ослабляют монополию национальных валют (в нашем случае, гривны) на внутренних рынках национальных государств. В ответ сообщества (города, районы, села) вводят местные валюты или местные обменные системы, чтобы защититься от кризисов.
Первый всплеск выпуска новых местных валют в новейшей истории приходится на годы Великой депрессии, которая началась в конце 20-ых годов XX века в США, а затем настигла Западную Европу. В период быстрого обесценивания бумажной марки в Германии появилась спонтанная реакция экономического организма на обесценивание законных денег. Для замены обесценивающихся бумажных марок возникло почти 2000 вариантов аварийных вспомогательных денег. Так в октябре 1929 г. по инициативе Ганса Тимма и Гебеккера было основано Обменное общество Вара, имеющее целью облегчение обмена товарами и услугами для своих членов. Оно эмитировало обменные боны "вара", стоимость которых приравнивалась к тогдашней рейхсмарке. Этот опыт длился почти два года и объединил больше тысячи предприятий и коммерсантов. Герр Гебеккер из баварского местечка Шваненкирхен с населением 500 человек был владельцем убыточной угольной шахты. Он решил вместо рейхсмарок платить своим работникам углем. Шахта была закрыта, так как иностранный уголь оказался дешевле (ситуация, знакомая нам, например, по восточным регионам, когда наши Донбасские шахты были не просто закрыты, но еще и затоплены). В разгар экономического кризиса шахта заработала и наняла 60 горняков, на 90% оплачивая их труд в местной валюте. Гебеккер выпустил местный талон под названием "вара". За пищу и услуги расплачивались в варах. Так как это была единственная валюта, доступная шахтерам, местные торговцы вынужденно принимали ее и, в свою очередь, убеждали своих поставщиков принимать эти деньги. Первоначально стоимость вара обеспечивалась добытым на шахте Гебеккера углем, который продавали за вара местным предпринимателям и торговцам. Даже некоторые банки соглашались открывать счета в вара. Валюта была столь успешна, что деревня освободилась от долгов, и к 1931 г. это движение охватило 2000 предприятий по всей Германии. Были выпущены 20000 вара, они побывали в руках у 2,5 млн. человек в течение 1930-1931 гг.
В США во время Великой депрессии 30-х годов выпускались купоны, которые обменивались на товары и услуги там, где не хватало федеральных долларов. Так, существовали деревянные деньги в Тенино, штат Вашингтон, картонные деньги в Рэймонде, штат Вашингтон, обеспеченные кукурузой деньги в Клиар Лейк, штат Айова. Купонами платили учителям в Вилдвордеб штат Нью-Джерси, зарплаты в Филадельфии и многих других штатах. Купоны выпускали правительства штатов школьные округа, торговцы, ассоциации предпринимателей, различные агентства и даже частные лица. В наши дни издатель газеты "Springfield Union" в штате Массачусетс Сэмюель Боулз рассказал историю эмиссии купонов его газетой. Во время банковского кризиса 30-х годов она платила сотрудникам купонами. Их можно было потратить в магазинах, дававших объявления в газете, а магазины затем расплачивались купонами за рекламу в этой газете, замыкая круг. Как видим, никаких правительственных долларов не понадобилось. Купон был так популярен, что клиенты стали просить выдавать им сдачу купонами: они знали издателя и больше верили в его деньги, чем в федеральные доллары. Газетные деньги помогли сохранить экономику Спрингфилда в период банковского кризиса, облегчая коммерческие сделки. Более 400 городов в США встали тогда на путь выпуска "экстренных валют".
Всплеск создания местных валют в разных странах капиталистического мира был вызван одной и той же глобальной причиной – глубочайшим кризисом в централизованных финансовых системах капиталистических стран, взаимосвязанных друг с другом. В результате система разделения труда в западном обществе дала сбой, и огромное количество предприятий оказалось не у дел или вошло в состояние депрессии производственной активности. Это несмотря на то, что все необходимые и материальные и людские ресурсы для обеспечения бесперебойного процесса экономического воспроизводства в капиталистических странах наличествовали. Введение местных обменных систем – это попытка разрешить кризис государственных систем разделения труда, основанных на централизованном кредитно-денежном механизме, созданием систем разделения труда на местном уровне. Как только люди осознавали, что первичная и естественная функция производственной деятельности состоит в обеспечении, прежде всего, их текущих потребностей, а не в накоплении правительственных денег, как символа богатства и символа удовлетворения этих потребностей, как только вера в могущество этого символа была поколеблена повседневным практическим опытом денежного кризиса (нехваткой денег для обслуживания производственного и потребительского оборота), так сразу же люди поняли, что символ этот они сами могут создавать в нужных для обеспечения производства и потребления количествах, вместо того, чтобы останавливать производство и лишать самих себя необходимых продуктов и товаров.
Системы разделения труда на местном уровне — местные обменные системы (МОС) и банки времени (БВ) действительно начали создаваться уже и в новейшее время. Рассмотрим лишь основные модели таких систем. В 70-ых годах в канадском регионе Ванкувер возникло сильное движение по возвращению к земле. Массовые закрытия рудников вызвали рост безработицы. Людям не хватало денег. В 1976 г. в Ванкувере Дэвид Вестон запустил систему Community Exchange (Общинный обмен), где мера обменов основана на времени, необходимом для выполнения той или иной требуемой участниками сообщества услуги. Затем подобная система была запущена им на острове Ванкувер. Вестон проводил конференции, где в наглядной форме показывал людям, что обычные деньги всегда попадают к богатым людям. Вдохновленный этой идеей, Майкл Линтон в 1983 г. запускает систему обмена грин-долларов, имеющих стоимость эквивалентную канадскому доллару.
Идея была проста: рационализировать местный обмен, чтобы найти применение многочисленным умениям жителей региона, откуда дезертировали основные предприятия-работодатели (попросту перевели капиталы в другие места). Обмен происходил уже не между двумя лицами, но по отношению к системе и посредством своей единицы обмена, грин-доллара. Бухгалтер регистрировал суммы обменов и информировал участников об их остатках. Грин-доллары для обменов эмитировались самим покупателем услуги или товара в момент купли-продажи. Бухгалтер (координатор-учетчик) системы дебетовал счет покупателя и кредитовал счет продавца на сумму сделки, устанавливаемую по взаимному согласию. Все сделки начинались с нулевых счетов при старте системы. Каждый участник системы брал на себя обязательство вести в ней торговлю и оплачивать своими товарами и услугами отрицательный остаток на счету (который означает в тот момент, что человек больше купил товаров и услуг, чем их продал или оказал другим членам сообщества).
С начала 90-ых годов дефицит декретных (национальных) денег в местных сообществах (городах и т.п.) снова вызвал быстрый рост числа местных обменных систем прежде всего в развитых капиталистических странах, что в контексте современных экономических событий также выступило местным или региональным ответом на глобализацию капитала, вымывающую деньги из местных экономик. Местные обменные системы (МОС) и банки времени (БВ) появились во множестве стран: США, Австралии и Новой Зеландии (там их поддержали местные правительства), в Великобритании, Франции и Японии. В странах третьего мира примерно с середины 90-ых годов МОС и БВ были запущены в Мексике, Сальвадоре, Перу, Аргентине, Бразилии, Сенегале, Таиланде, Индонезии. За последние 20 лет местные валюты утвердились примерно в 35 странах по всему миру, на очереди еще десятки стран.
Линтон исследовал социальные аспекты бедности и заметил, что в каждом местном сообществе или районе уровень торговли прямо зависел от потоков официальной валюты (декретных правительственных денег). Падение количества доступных денег неизбежно вело к упадку бизнеса, безработице и социальным проблемам. Линтон также заметил, что количество товаров и услуг, которыми люди желают обмениваться, вовсе не зависело от количества имеющихся у них денег. Зачастую у людей было достаточно предметов и умений для обмена, но не было средства обмена. Отсюда произошла идея дополнения денег в целях помощи местным экономикам. Обнаружив, что отсутствие декретных денег не дает людям торговать, Линтон начал думать над причинами проблемы. И пришел к выводу, что наносить ущерб могут особенности природы современных декретных денег в капиталистических экономиках.
Эти особенности включают в себя, прежде всего, долговой характер денежного кредита в финансовых системах капиталистических стран, а также высокую мобильность денег в современном глобализирующемся мире. Первая причина непосредственно влияет на предложение денег в капиталистической рыночной экономике и способна вызывать циклические капиталистические финансовые кризисы с гипердефицитом денег, приводящие к спаду реального производства. Вторая причина являет собой особенность современного момента развития капитализма с возможностями почти мгновенного перевода больших денежных средств из одной точки мира в другую, и с особой отчетливостью именно сегодня раскрывает его ростовщический характер. В глобализованном мире с международным разделением труда потеря экспортного рынка для производств данной местности может послужить причиной краха местной экономики. Причем потеря рынка может быть вызвана не столько внешними причинами, сколько нежеланием хозяев местных производств и дальше вкладывать в них средства, когда есть возможность перевести капиталы за границу и вложить их в аналогичные производства в местах с дешевой рабочей силой и благоприятным климатом. Кроме того деньги, вкладываемые одними гражданами, в том числе предпринимателями, в местный банк, становятся посредством электронных переводов доступны для транснациональных корпораций в Саудовской Аравии, Южной Корее или Гонконге, но при этом, разумеется, эти деньги не становятся доступными для других граждан в той же местности, желающих получить кредиты под производство или торговлю. Местный банк больше не кредитует местных жителей, в том числе и производственных предпринимателей (для них он выставляет слишком высокие проценты за кредит), что приводит к деградации местной экономики: высокооплачиваемым жителям развитых стран трудно соревноваться с низкооплачиваемой рабочей силой где-нибудь за границей. Они становятся неконкурентоспособными в соответствии с законами максимализации прибыли. В результате деньги могут быть высосаны из местной экономики, а люди оказываются безработными и малообеспеченными. Им остается рассчитывать либо на госрасходы, либо на самих себя. Кстати, в современных западных экономиках существует отрасль, которая не может существовать иначе, кроме как за счет госрасходов – это сельскохозяйственное производство. Кредиты малому сельскому бизнесу прекратились задолго до Великой депрессии 30-ых годов, и правительству США пришлось создавать специальную администрацию по фермерским хозяйствам, чтобы помочь заместить налоговыми деньгами отток капиталов из сел в крупные города. Сейчас сельское хозяйство в западных странах по сути дела бюджетная отрасль.
Однако сегодня местным экономикам вряд ли приходится рассчитывать на достаточные госрасходы (хотя уже сейчас без них многие «предприниматели» просто бы не смогли существовать), поэтому создание систем разделения труда на основе новых некапиталистических принципов становится попыткой разрешить те проблемы, которые не могут быть разрешены в рамках нынешней глобализованной экономики.
Сейчас, когда имеются многие признаки глобального кризиса в мировой финансовой системе, использующей в качестве основной резервной валюты американский доллар, создание местных систем разделения труда и банков времени стало актуальной задачей.
В настоящее время в мире существуют более полутора тысяч обменных систем в разных странах и еще столько же им подобных. Создавая свою систему, мы видим в ней не альтернативу существующей рыночной экономике, а скорее, параллельную экономику, своеобразный указатель, благодаря которому современная рыночная экономика развернется в нужном направлении. Мы стремимся внести дух кооперации в рыночно ориентированную экономическую деятельность.